В Театре имени Евгения Вахтангова на Симоновской сцене состоялась премьера спектакля «Превращение» по повести Франца Кафки в постановке Йозуа Рёзинга.
Спектакль создан в сотрудничестве с Гёте-Институтом. Над постановкой работала интернациональная команда, в ролях – актёры Вахтанговского театра. Несмотря на то, что «Превращение», наверное, самое знаменитое произведение Кафки, в то же время оно и самое несценичное. Работать в России когда-то было мечтой для Йозуа. Не так давно он поставил два спектакля в Санкт-Петербурге. «Превращение» – его первая работа в Москве.
Сюжет «Превращения» можно пересказать одним предложением. Мелкий коммивояжёр Грегор Замза неожиданно превращается в отвратительное насекомое; в этом бедственном положении, предельном одиночестве и глухом непонимании мира он заканчивает свои дни. Кафка считал, что иллюстрировать и изображать этого жука никак нельзя, что его произведение не о насекомом, а о другом, а изображение жука на страницах книги только отвлечет читателя. Также посчитал и режиссер спектакля – жука в постановке мы не увидим. Зрителю самому предоставляется возможность решать, о чем эта абсурдная история. А может и не такая уж она и абсурдная?.. А очень даже личностная, социальная, религиозная… Вариантов множество.
«Превращение» хоть и сложно для постановки и экранизации, но вызывает интерес у режиссеров и актеров. Недаром во второй половине ХХ века и в наши дни то и дело появляются на театральных и кино афишах новые и новые версии этой, вероятно, самой загадочной философской притчи современности.
В театре зрители проходят на свои места в зале мимо витрины в магазине, а, может, экспоната в музее, где за стеклом находится Грегор Замза (Владислав Демченко). Он стоит почти неподвижно, смотря в пустоту. Позже к нему выйдут четыре человека – самых близких для этого героя – и начнут рассказ. Полтора часа они будут разрываться между тем, чтобы принять родного человека, таким, какой он есть, и тем, чтобы отстраниться и убрать его из своей жизни.
«Проснувшись однажды утром после беспокойного сна, Грегор Замза обнаружил, что он у себя в постели превратился в страшное насекомое», – с этих слов начинается произведение и спектакль. Их четырежды повторят артисты, участвующие в спектакле. До превращения в насекомое Грегор был кормильцем в семье, лучшим сотрудником на работе, но вот произошло событие, после которого он становится не нужным ни руководству, ни близким, ни обществу.
В постановке нет четкого распределения ролей, и, как рассказал режиссёр, не было с самого начала. Если Грегора Замзу исполняет Владислав Демченко, то всех остальных героев режиссер называет «хор Грегора». Но зритель, смотря спектакль, определят для себя мать и сестру – Анна Дубровская и Ася Домская/Анастасия Жданова, да и реплик отца больше у Дениса Бондаренко, чем у других. За начальника, квартиросъемщиков, автора – все вышеперечисленные и Василий Цыганцов. Реплики автора принадлежат всем, порой всем принадлежат и реплики персонажей: один начинает говорить – другой заканчивает, один произносит – другой повторяет. Эмоциональный накал герои передают при помощи голоса, интонаций, пластики, мимики. А помогает им в этом свет (художник по свету – Александр Матвеев) и музыка, специально написанная композитором Тисом Мюнтером для этого спектакля.
На сцене иллюзия, сюрреализм. Герои одеты в черное, сцена черная (художник-постановщик – Максим Обрезков). Комната Грегора – в начале спектакля прозрачная витрина, а затем комнатой становится вся сцена, выделенная сверху световым квадратом. Зритель – наблюдатель этой истории в начале, и практически участник к концу – он почти помещается в комнату Грегора. Лишний человек – это так близко каждому, каждый может оказаться в этой ситуации: лишним в семье, в коллективе, в обществе, в мире. И предсказать это невозможно, и защититься тоже. Лишь принять и смириться или не принять и бороться.
Йозуа Рёзинг (режиссёр):
Главное, что я хотел – это вместе с артистами разбираться с текстом Кафки и фантазировать, при этом, не предавая его и уважая. В приоритете при работе над произведением была наша фантазия и возможность дать фантазировать зрителю. Я тоже не знаю о чем это произведения, у меня много своих фантазий.
Я с самого начала знал, что у меня не будет насекомого на сцене. Не существует одна определенная мать, не существует один определенный отец, потому что это невозможно – это не моя идея, так написано у Кафки. Его герои на каждой странице существуют по-разному. Отец появляется через несколько образов. Я бы даже Грегора не стал идентифицировать однозначно. Я был готов работать и с 5-6 артистами, а когда определился точный состав, уже стал формировать форму вокруг тех, кто участвует.
Мы первые три недели только сидели и читали произведение, развивали фантазию. То, что получилось в результате – это моя режиссерская линия и фантазии актёров, они очень много сами придумали. Я очень благодарен тем, кто прошел со мной этот путь.
Анна Дубровская:
Это сложная многомесячная работа. Кафку вообще сложно играть, потому что это высокая литература, выстроенная. Для произнесения текста нужна была долгая подготовка. Наша задача была не только донести мысль технически, но ещё и подключить туда эмоциональную составляющую, донести смысл, чтобы эта история трогала зрителя. Работать с такой большой литературой – профессиональное наслаждение.
Очень сложно сказать и выразить одной формулировкой, о чем эта история. Здесь так много параллелей и пересечений с трагическими эмоциями и чувствами, которые происходят в каждой семье. Каждая семья сталкивается с тем, что есть близкий и родной человек, которому тяжело рядом с ними, и семье тяжело не предать и остаться верной ему. Много параллелей возникли в процессе репетиций и с историческими моментами жизни. Например, в гитлеровской Германии говорилось о том, что свои чувства нужно отключить по отношению к другой нации, к евреям, что нужно их уничтожать, неважно, что там тоже дети, старики, обычный люди. Наверное, Кафка был провидец, сам того не осознавая.
Владислав Демченко:
Мы сейчас перед каждым спектаклем собираемся, и у нас идет текстовая репетиция. У меня никогда в жизни не было такого, технически очень сложный текст. Режиссер настолько всё хитро сделал: он разобрал мысли на несколько участников, и нужно каждому запомнить свой кусочек.
Кафка мне стал ближе, когда я для себя нащупал, о чем эта история. Дело в том, что Грегором может быть любой из нас – это очень страшно. Любой человек, находясь внутри социума, может оказаться вне его, когда вдруг по каким-то причинам самые близкие люди делают его прокаженными. Жалко ли мне его? Да, я люблю своего героя. Мне кажется он очень трепетный, тонкий, кроткий, любящий. Нам, русским, присуще всепрощение. Но к этому чувству нужно прийти. В этом, мне кажется, есть самая большая сложность. И вот Грегор к этому пришел. Он готов оставить родных, освободить от своего общества, именно потому, что любит их. Эта история про жизнь, про свет, про любовь. Еще в этой истории есть тема, которая меня очень волнует, – тема одиночества. Каждый из нас по-своему одинок, а иногда нас заставляют быть одинокими. Это мне тоже очень близко и понятно, особенно в том виртуальном мире, в котором мы существуем. Вацап, вайбер – это уже считается общение, и мы приходит к тому, что нам не нужно встречаться глазами, а это очень страшный путь. Я в этом смысле счастливый человек, потому что работаю в театре, и могу встречаться и разговаривать глазами со зрителями. Я плачу – вы смотрите и сопереживаете, я кланяюсь – вы аплодируете. И еще у меня замечательные партнеры, с которыми мы работаем, общаясь живьем. Для меня главное, чтобы получился теплый спектакль, чтобы он не был холодно-отстраненным, чтобы он вскрывал смысл, а не уходил в пластическую форму.
—
Наталия Козлова
Фото: Валерий Мясников / пресс-служба Театра Вахтангова
___
