Роман Полянский: «Актёр не может останавливаться в развитии!» (часть 1)

У него аристократическая фамилия и сибирский характер. Он окончил ТИ им. Б. Щукина, курс Владимира Владимировича Иванова. В кино играет как благородных героев, так и злодеев. Участвует в популярных антрепризах. Пробует себя в режиссуре и любит играть в футбол. Знакомьтесь – актёр РОМАН ПОЛЯНСКИЙ.

− Роман, ты родом из Омска. Расскажи, каким было детство мальчика в Сибири?

− Как у любого советского ребенка − снег, солнце, счастье, веселье. Не было мобильных телефонов и интернета, поэтому всё свободное время круглый год мы проводили на улице, постоянно во что-нибудь играли. Если спорт, то это был футбол, волейбол, даже в бейсбол пробовали играть, зимой – это хоккей. Родители у меня были бывшие спортсмены, поэтому в детстве ходил в спортивные секции, а ещё занимался музыкой.

Съёмки фильма “От ненависти до любви” (2018 г.)

− В школе как учился?

− Как все нормальные пацаны – не на медаль, на обыкновенный средний аттестат. Я уже точно и не помню. Всё было: пятерки, четверки, тройки. Например, по русскому языку − тройка.

− Прогуливал школу?

− Нет, обычную школу не прогуливал, а вот музыкальную школу – бывало. Я учился в двух общеобразовательных школах: сначала в гимназии с английским уклоном, потом перешел в обычную среднюю школу.

− Не потянул гимназию?

− У меня педагог по английскому языку попалась не очень хорошая, она только закончила институт, и у нее было полное ощущение, что надо, чтобы не она давала знания, а репетиторы, скидывала с себя ответственность. Плюс к этому − у меня уже была музыка и спорт, поэтому родители решили меня не нагружать сильно, и я перешел в соседнюю школу. Но знания по английскому языку, которые мне дали ещё первые педагоги, остались до сих пор, а в соседней школе я даже был «звездой» английского языка. Но я не расстраиваюсь ни капли, что поменял школу, − это было правильное решение.

− Ром, как у тебя складывались отношения с родителями? Тебя баловали, наказывали? Учиться заставляли?

− Всякое бывало. Но какого-то напряга не чувствовал, чтобы обязательно надо мной сидели и заставляли учиться. Я сам был ответственным мальчиком, старался, делал, что мог. Где-то помогали, проверяли.

− В детстве кем мечтал стать? Не актёром же?

− Нет, актёром никогда не мечтал! Кем я мечтал стать?.. После просмотра «Индианы Джонса» я мечтал стать археологом. Мне даже до сих пор это интересно, я бы с удовольствием поехал на раскопки. Ещё хотел стать спортсменом – футболистом, выступать за сборную России.

− Родители кем тебя видели во взрослой жизни?

− Они меня в музыку отдали. Должен был получиться музыкант, а получился актёр, что тоже неплохо.

Кадр из фильма “От ненависти до любви” (2018 г.)

− Роман, можешь рассказать какое-нибудь яркое воспоминание из детства?

− Их много…

У меня отец работал в автотранспорте. Сейчас в Омске уже мало автобусных автопарков, а раньше их было десять, и они устраивали спортивные соревнования между собой. Несколько раз в год все уезжали на три дня – пятницу, субботу и воскресенье − в Омскую область в санаторий-профилакторий «Автомобилист». Соревнования включали несколько видов спорта и проводились в несколько этапов. Зимой были лыжи индивидуальные и командные, ещё гирю поднимали. Летом, весной – плавание, бег, футбол. Целый год проходили соревнования в несколько этапов, потом суммировались результаты, и в конце года высчитывалось, кто занял первое место. Отец у меня был в профсоюзе среди организаторов этих соревнований, и мы уезжали туда втроем – я, мама и папа. Было много забавных моментов, много воспоминаний с этих поездок. Все и отдыхали, и занимались спортом в дружной атмосфере.

Один раз зимой перед индивидуальной гонкой по лыжам я говорю бате: «Можно я пойду посмотрю трассу?». Мне было лет восемь. Он разрешил. Кругом лес. Я шел по трассе, а в итоге меня потеряли. Телефонов не было. Благо один лыжник поехал меня искать, нашел, прицепил к себе «на хвост», притащил меня. Батя в это время сам поехал меня искать. Когда я вернулся, мамка вся в слезах: «Ты что делаешь?!» Мы оставили записку отцу, что всё нормально, что я нашёлся, прикрепили её булавкой к дереву. Нас отвезли в профилакторий, отец позже приехал. Сейчас-то я представляю их тогдашнее состояние: мальчика нет, лес. А мне было забавно.

Кадр из фильма “Овечка Долли была злая и рано умерла” (2015 г.)

− Первая влюблённость когда была? В школе или, может, в детском саду? Ты вообще влюбчивый был?

− Влюбленность постоянно была. Влюбчивый ли я? Не знаю. Наверное, и я влюбчивый, и в меня часто влюблялись. Но про первую влюбленность сейчас не расскажу, просто уже не помню. Память такая вещь интересная, она какие-то вещи убирает, даже эмоциональные, а какие-то другие оставляет.

− Во время работы в партнерш по проектам когда-нибудь влюблялся?

− Нет! Как мужчина в женщину – нет. Такого не было. Каждый человек, конечно, разный. У меня такого не случается. Есть уважение, симпатия к партнерше, как к творческому человеку, нормальные дружеские отношения. Всё. Это работа. Творческая работа. Если вспомнить, допустим, фильм «Девять с половиной недель» − Микки Рурк и Ким Бэсинджер – они же ненавидели друг друга в жизни, а в кадре — любовь…

− У тебя было такое, что бы тебе человек был сильно не симпатичен, а приходилось играть любовь?

− Чтобы прям до ненависти – не было. Опять же я человек такой, − мне, чтобы играть сцены любви, нужно, чтобы было хоть какое-то нормальное отношение к человеку. Это же всё равно видно. Если ты, конечно, не так талантлив как Ким Бэсинджер и Микки Рурк. Бывает, смотришь кино или спектакль… В спектакле это реже видно, в кино чаще. Смотришь и понимаешь, что партнерам друг от друга ничего не надо. Они не нужны друг другу. Их отрежь, поставь одного сыграть – он сыграет сам по себе, и эту поставь – она сыграет сама по себе. Нет взгляда в кадре.

Да, резюмирую: романов на съемочной площадке не было!

− Ром, давай снова вернемся в Омск. Окончил музыкальное училище, потом решил поступать в театральный институт. Омск же тоже театральный город, там есть театральный факультет при Омском государственном университете им. Ф.М. Достоевского, почему именно в Москву поехал поступать? Или не рядышком где-то в другом городе?

− Есть театральные институты в Новосибирске, Екатеринбурге, Красноярске. В основном, все в Новосиб едут поступать. А Москва – это же Москва! Всё равно всё важное происходит здесь, здесь больше возможностей и театральных вузов, а следовательно выше шанс поступить.

− Как появилась сама идея ехать поступать в театральный? Театральный институт им. Б. Щукина и курс Владимира Владимировича Иванова были выбраны не случайно?

− Я занимался в театральной студии в Омске в музыкальном училище. У нас был замечательный педагог Елена Михайловна Пономарёва, она и сейчас продолжает свое дело в Омске. Елена Михайловна в своё время заканчивала Щукинское училище по режиссуре. Я со второго курса «музыкалки» пришел к ней в театральную студию и начал играть спектакли, мне понравилось, и я подумал: «Почему бы мне не поехать поступить в театральный?». Я поговорил с ней об этом, она узнала, кто набирал в театральные ВУЗы в 2004-ом году, и сказала: «В Щуке набирает Владимир Владимирович Иванов, надо ехать к нему». Мы подготовили программу для поступления, и я поехал.

Владимир Иванов – один из лучших педагогов театральных институтов. На данный момент, я думаю, он входит в пятерку лучших. К 2004-му году у него уже было два выпуска, мы были третьим набором. Сейчас у него пятый. Среди первых его выпускников 94-го года: Мария Аронова, Нонна Гришаева, Владимир Епифанцев, Паша Сафонов, Кирилл Пирогов, Анна Дубровская – все звезды. На следующем выпуске были: Саша Олешко, Игнат Акрачков, Спартак Сумченко, − на этом курсе не так много тех, кто сейчас в обойме кино и театра, но тоже есть имена, которые стали известными. Я в 2004-ом году всё равно поступал во все московские вузы: поступил во МХАТ и в Щуку, но пошел в Щуку, так как ехал целенаправленно к Иванову.

− Тебе в Омске говорили, что у тебя есть шансы на поступление?

− Нет. Какие шансы? Сколько людей приезжает в театральный институт поступать! Во-первых, у меня было просто желание попробовать поступить, но оно не перерастало, грубо говоря, в паранойю. Я реально осознавал своё положение, осознавал, сколько людей поступает. Но, шансы же есть всегда! Многое при поступлении зависит от педагога, который набирает курс. У каждого человека есть талант, у кого-то он чуть больше проявляется в момент поступления, у кого-то − чуть меньше, но если ты педагогу понравишься, он тебе даст шанс.

Я не боялся, не думал, что если не поступлю, то всё − не жизнь! К тому времени я уже год работал в Омске в эстрадно-джазовом оркестре при пожарной охране, я бы вернулся и играл бы дальше там, зарабатывал бы деньги, дали бы мне какое-нибудь звание…

− На следующий год поступал бы заново?

− Вряд ли. Не задумывался так далеко. В тот момент мне хотелось поехать поступить. Ещё перед самым отъездом, в конце моей учебы в «музыкалке», у меня умерла мама, поэтому был такой момент, что надо было что-то подобное сделать… Просто так сложилось. В тот момент думал только «здесь и сейчас».

Кадр из фильма “Алёшкина любовь” (2014 г.)

− У тебя в институтских постановках какое-то амплуа было? Ведь часто набирают разных по типажу людей, чтобы, если ставить спектакль, на все роли нашелся бы человек.

− Да, говорят, что когда художественный руководитель набирает курс, он уже примерно представляет, что будет ставить. У Иванова есть такая особенность… Вот сейчас она тоже прорисовывается – он набирает на новые курсы ребят похожих на тех, которые учились раньше. Сейчас у него один студент – копия Димы Соломыкина. А когда я поступил, говорили, что я похож на Кирилла Пирогова.

Возможно, Иванов увидел меня в каких-то своих спектаклях, но меня на третьем курсе утвердили на главную роль в многосерийном фильме «Я вернусь». Это был единственный мой случай, когда я снимался на плёнку. Я перед съемками пришел к Иванову, поговорил, он меня отпустил. Думаю, в оперетте «Белая акация» я должен был играть большую роль, но из-за этих съемок Иванов меня убрал с главной роли и дал мне небольшую. Потом каким-то образом, получилось, что мой однокурсник не смог участвовать в спектакле «Макбет», уже там его заменил я.

− Сколько всего студенческих спектаклей было?

− Пять. Нормальное количество для выпуска, потому что у нас было 3 курса параллельно, у каждого по 4-5 спектаклей, а площадок не так много. Но почему-то, что странно, − мы не сделали ни одного самостоятельного спектакля. Наверное, потому, что нас рано подтянули в Вахтанговский театр к Римасу Туминасу. Я уже на 4 курсе репетировал спектакль «Троил и Крессида» в театре Вахтангова, а сниматься в кино начал после третьего курса.

Съёмки фильма “От ненависти до любви” (2018 г.)

− Музыку совсем забросил, как в театральный поступил?

− В училище мы немножко играли, плюс у нас был музыкально-танцевальный спектакль класс-концерт «Танцуем и поём», где первая часть была по Свиридову «Перезвоны», там я немножко на кларнете играл. А так, да, забросил: нет времени, нет места, а все хочу-хочу… Свой ансамбль хочется.

− В спектаклях, в кино где-то поешь?

− Для фильма «Овечка Долли была злая и рано умерла» я записал три песни. В фильме «Я вернусь» пел под гитару. К сожалению, сейчас нет такой темы, как музыкальные фильмы.

− А мюзиклы тебе не интересны?

− Мюзиклы мне интересны, но пока не зовут. Да и занятость в них нужна очень большая. А так да, хотелось бы музыкальный спектакль.

− После окончания училища у вас половину курса взяли в Театр им Е. Вахтангова. Ты сколько там пробыл? Года два? Почему ушел?

− Да, два года. Мы не нашли общего языка с Римасом Туминасом. Это нормально. Каждый режиссер подбирает подходящих себе актёров, и Римас подобрал себе команду, которая у него сейчас основная. Когда я уходил из театра в 2010-ом году, в основном, ставил только Римас. У меня на тот момент уже были два спектакля в Театре Романа Виктюка. Одна антреприза «Ferdinando», где у меня была главная роль. А другой – «Ромео и Джульетта», где мы, четыре пацана, на сцене несколько ролей играли. Я уже почувствовал, что такое главная роль. В Театре Вахтангова такого не было. Может, я не давал каких-то подвижек для этого?.. Может, Римас не знал, как меня использовать. Это нормальная ситуация, когда режиссер не видит этого актера. Если не происходит химии между режиссером и актером, надо либо одному уходить, либо другому. Естественно Римас никуда не ушел бы из Театра Вахтангова, поэтому ушел я. Ещё у меня в это время были съемки, я ушел в большой проект «Маруся», который меня кормил долгое время. А где-то в году 2013-м году меня Паша Сафонов позвал в свой спектакль «Старший сын». С этого началось моё сотрудничество с компанией «Свободная сцена». Сейчас я у них участвую в каждом спектакле.

− Почему же ушел и из Театра Романа Виктюка?

− В антрепризном спектакле Виктюка продюсеры поступили не очень красиво, и я ушел. Не люблю, когда за моей спиной что-то делают, люблю, когда мне всё говорят прямо в глаза, и я могу сказать прямо в глаза. А «Ромео и Джульетту» мы стали не так часто играть – где-то раз в полгода. А приходить раз в полгода, вспоминать текст и играть спектакль – это уже не имеет никакого смысла. Да и я начал понимать, что стал уже чуть тяжелее и взрослее, чем нужно, а там много акробатики и внешне актеры должны выглядеть студентами, подростками.

Когда я попал к Виктюку, то был безумно счастлив. Он многое дает, замечательно работает с актерами, раскрывает их. Виктюк считается одним из пятидесяти театральных режиссеров, которые изменили театральное искусство в 20 веке. Есть режиссеры, которые начинают гнобить актеров: «Ты не умеешь ничего делать, ты – говно!» А с Виктюком наоборот. Он может на тебя орать, крыть матом, но если ты сделаешь даже небольшой шаг в ту сторону, куда ему нужно, как он просит сделать, − он тебя вознесет до небес. Он скажет, что ты – гений! Если в актера не верят, он никогда в жизни не поднимется. Были, наверное, единичные случаи, когда актёры с помощью «переломить все», доказывали, что они многое могут, но это исключения. А в основном, когда в актёра не верят, он загибается. Поэтому Виктюк потрясающий и многому меня научил! У меня пока три учителя-режиссёра: Елена Михайловна из Омска, Владимир Иванов и Роман Виктюк. Есть режиссёры, с которыми я сталкивался, но такого, который дал бы дальше мне что-то интересное, пока больше нет. Возможно, я не нашел ещё своего режиссера.

Кадр из фильма “Можете звать меня папой” (2016 г.)

− Есть ли режиссёр, с которым хотелось бы поработать?

− Мне с Бутусовым было бы интересно поработать. Я видел несколько его спектаклей. Естественно, они чем-то похожи, у него своя стилистика. Но, что мне особенно нравится у него и что я ценю у других, − это то, когда я не понимаю кто что сделал: что − актёр, а что − режиссёр. Это было поставлено изначально или это импровизация? И, когда я чувствую, что я не понимаю, кто это сделал, тогда это кайф, тогда я вижу жизнь на сцене. Так же и в кино.

Я был на мастер-классе Юрия Бутусова в Любимовке на Летнем фестивале «Сезон Станиславского» в 2017 году. Мне от них позвонили, спросили, не хотел бы я принять участие мастер-классах. Меня заинтересовал Бутусов, и я был свободен в нужный день. Мастер-класс длился часа четыре. Юрий Николаевич показал свой метод работы – этюдный. Мне очень понравилось, и, конечно, хотелось бы с ним поработать. Но мы с ним тогда успели и жёстко поспорить.

− Ты спорил с Бутусовым?!

− Да, я спорил с Бутусовым. Я доказываю свою позицию, но меня можно и переубедить. Если актёр со всем соглашается, − это плохой актёр, у него нет своей позиции, точки зрения. Моё мнение, что у актёра должна быть своя позиция, тогда в кадре и на сцене существует личность. А есть актёры-функции, которые выполняют всё четко, качественно, но это функции. Убери его, возьми точно такого же другого, мало что изменится. Может поэтому мне ближе Михаил Чехов, чем Станиславский. Я существую в тех рамках, которые ставит режиссёр, но на момент репетиций, если в театре, я могу с ним спорить.

− А в кино?

− В кино на это нет времени, нет времени на репетиции. Хотя тоже бывают моменты.

− То есть это касается только театра, а в кино, как тебе сказали, так ты и сделаешь?

− По-разному бывает. Если в какой-то момент во время съёмок в кино ты уже нащупал свою роль, своего персонажа, то режиссёр просто тебя направляет. Это всё равно процесс творческий, я за соединение интересов, за творчество. С режиссёрами-деспотами я не работал. Хотя на первых порах Роман Виктюк говорил: «Надо делать так!». Я просто делал, не задумываясь. Когда с Римасом репетировал, я очень много думал, возможно, это была моя ошибка, это я тоже осознаю. Это от опыта зависело. И когда меня Виктюк пригласил в свои постановки, я просто делал. Позже я понимал, зачем это нужно, почему именно так выстраивается. Но это Виктюк, которому надо доверяться!

Если в театре ты репетируешь какое-то количество времени: месяц, два, три, полгода, выстраивается канва от начала и до конца. В кино и сериалах в этом смысле сложнее, потому, что всё должно быть в голове у режиссёра. Ты можешь захотеть что-то сделать, а грамотный режиссёр тебе сразу объяснит, что не надо так делать, это будет у тебя дальше. Много актёров пытаются в кино в каждом эпизоде сыграть всё. Это нормальная наша актёрская тема: «всю грусть еврейского народа», все несыгранные роли уместить в одном кусочке «ваш кофе». Поэтому в кино надо в большей мере доверяться режиссёру.

ВТОРАЯ ЧАСТЬ (перейдите по ссылке)

___

Наталия Козлова

Фото с сайта kinopoisk.ru

___