Дмитрий Соломыкин: «Есть вещи, которые ты не можешь изменить, но попытаться их изменить стоит» (часть 1)

«Единственный…» — именно так в разговоре между собой мы хотели назвать это интервью, ведь фамилия героя этой истории начинается с «соло», и он любит свободу. При этом на своём жизненном пути он умеет совмещать в себе функции и командного, и сольного «игрока». ДМИТРИЙ СОЛОМЫКИН уже многое успел сделать не только как актёр, но и как бизнесмен. Но и многое ещё у него впереди! Он окончил ТИ им. Б. Щукина курс В.В. Иванова; сыграл немало ролей в Театре им. Е. Вахтангова, где по-прежнему занят в двух спектаклях; снимается в кино; открыл два бара и продолжает участвовать в их развитии; живёт на две страны (Россия и Германия), любит свою супругу и воспитывает троих сыновей.

— Дмитрий, театр в твоей жизни появился ещё в школе — в театральную студию при Липецком государственном академическом театре драмы им. Л.Н. Толстого ты попал в 14 лет, правильно? Как это произошло?

— Даже раньше, мне было 13 лет. Шёл набор в студию при театре, из которой впоследствии сделали курс РАТИ (ГИТИС) под руководством Владимира Алексеевича Андреева и Владимира Михайловича Пахомова, который на тот момент являлся художественным руководителем Липецкого театра. Я не проходил в студию по возрасту — набор был с 14 до 25 лет и набрать хотели, желательно, людей у которых было хоть какое-то образование: ПТУ, техникум, высшее. А у меня ещё не было ничего, но я все-таки пришёл на прослушивание. Прочитал стихотворение Константина Симонова «Танк»: «Вот здесь он шёл. Окопов в три ряда…» Что было проще и легче, то и читал. Меня спросили: «Хотите у нас играть Щелкунчика? Мы вас в студию не берем, но играть спектакль возьмем». Я сказал: «Хочу». И меня оформили на разовые работы в театр. С того момента и до 19 лет я проработал в Липецком театре.

— Учёбе театр не мешал?

— Я хорошо учился. Хотя закончил школу с одной или двумя тройками, причем одна по физкультуре. Я просто на неё не ходил. А в старших классах у меня уже было свободное посещение по письму от администрации города, что я работаю в театре. Так что я приходил в школу, сидел два урока и уходил на репетицию. Позже приходил, сдавал контрольные — и свободен. Удобно!

Фильм “Сваха” (2007 г.)
Фото: kino-teatr.ru

— Каким было твоё детство до поступления на работу в театр? Что-то особенно запомнилось?

— Я попал ещё в тот момент детства, который не увидят наши дети — детство дворов. Ты мог выйти во двор, прийти пообедать, уйти во двор и прийти вечером. И это было нормально — никто ничего не боялся. Отпустить ребенка в возрасте 7 лет гулять во двор сейчас немыслимо, причем не только в России, но и Германии. Это возможно только в закрытом дворе элитного дома. Я считаю, что подобное — шаг назад с точки зрения развития общества. Мне кажется, что многое связано с менталитетом. Что было причиной, что так легко отпускали детей? Угроз не было никаких? Были. Кровь на лице была постоянно, драки были, обиды были, мат был. Всё было. Сигареты в моей жизни возникли рано. Сейчас я не курю, кстати. Попробовал первый раз лет в 11. Потом уже начал курить в 14-15 лет, когда попал в театр. Когда учился в Щуке, мы постоянно бегали во двор на перекур. А после окончания училища перестал. Именно не бросил, а перестал — это моя формулировка. Потому что бросить — это борьба. Когда ты бросаешь, тебя может эта история победить, — бросают десятилетиями. А когда перестаешь, ты не видишь борьбу, тебя даже не ломает. Не надо бросать, перестаньте просто это делать.

— Как твои родители восприняли то, что ты пошёл работать в театр? Да ещё так рано. Они в тебя верили?

— Да. В меня близкие всегда верили, даже не смотря на то, что я слишком рано стал самостоятельным.

На момент моего прихода в Липецкий драматический театр мамы уже не было в живых. Её не стало, когда мне было 12 лет. Рак… А папа воспринял появление театра в моей жизни, как должное. Да и бабушки были неотъемлемой частью моей судьбы. Ну мамка точно была бы рада… Ей нравилось творчество, ей этот мир очень нравился. Несмотря на то, что она работала инженером на Липецком тракторном заводе, — это не вершина её возможностей. Она была очень талантливым, глубоким, умным, дальновидным человеком. Могла бы многое успеть сделать в жизни… Вот сделала меня… Я абсолютно убежден, что фундаментальные вещи, мой взгляд на мир, моё мировоззрение продиктовано её любовью, всем тем, что успела вложить в меня мама. А вот дальше уже было самообразование, талантливые люди рядом, хорошее окружение. Но… Мама в моей жизни – многое, хотя её очень давно нет. И возможно она настолько многое в моей жизни именно потому, что столько времени прошло. 20 лет уже… Я ей очень благодарен, что у меня такая интересная жизнь. Как бы это по-идиотски ни звучало. Но так получилось… Это определенно оказало влияние на формирование моей личности, — может, я поэтому такой упертый, что не ждал помощи.

Фото: kino-teatr.ru

— Ты один ребенок в семье? Кто воспитанием занимался, когда мамы не стало?

— Да, я один в семье, меня все любили, и я этим пользовался. Практически всё время я был с бабушками. Но в моей жизни присутствовали и отец, и крёстная, и дяди-тёти. Я мог ночевать то там, то там, параллельно всем рассказывать сколько сделано домашних заданий. Ну ничего, я вырос не глупым человеком. И самообразование — это основная часть моего образования.

— Дим, на на сайте Театра Вахтангова указано, что у тебя разряд по фехтованию. Занимался серьезно этим видом спорта?

— Уже давно не занимаюсь, но да, я занимался спортивным и историческим фехтованием. А также футболом, лёгкой атлетикой, карате. Карате мне очень нравилось. Боевые искусства важны для формирования мальчика, потому что драки неминуемы, — это момент становления личности, пока ты не пройдешь цикл формирования характера, частью которого является агрессия. Есть, конечно, люди, которые руки никогда в жизни ни на кого не поднимут. Но я дрался: и меня били, и я бил. У меня был клёвый тренер по карате, я его очень хорошо помню, помню ощущение мужской силы, когда рядом с тобой взрослый мужчина. Он работал на Липецком металлургическом заводе и дополнительно занимался с мальчишками карате. Для него это был дополнительный доход и момент самоутверждения, а для мальчишек 7-8 лет – момент воспитания. Это было круто! Я смотрел на него, как на полубога, восхищаясь, что он столько всего может, а я не могу. Хотя было лень после школы куда-то идти, хотелось погулять во дворе, но я шёл. Я чувствовал то, что у меня есть обязанность: мама работает, а я хожу на тренировку. Это мотивирует. Поэтому у моих детей сейчас по 5-6 «кружков».

— Спортивных «кружков»? Это в Берлине? Сколько детям лет?

— Конечно, в Берлине. Они по-немецки говорят. Они думают по-немецки, переводят на русский — вот это проблема. Старшим — 10 и 8 лет, младшему 2,5 года.

«Кружки» у них не только спортивные. Шахматная школа, кикбоксинг, дополнительные занятия по математике, русскому языку, у одного — фортепиано, у другого — гитара. Русская школа по воскресеньям была, как языковая. Школа искусств — у одного. Футбол был у второго, но получил травму и перестал ходить. Всё это – колоссальный труд и самоотверженность моей жены, которая занимается нашими общими тремя детьми большую часть времени, потому что я вынужден летать.

— Ты в детстве кем мечтал стать?

— Не знаю. В Липецке не сильно много возможностей, чтобы кем-то стать. Но я бы точно уехал оттуда!

— Ты любишь большие города?

— Люблю. Липецка мне было мало. Люблю красивые города, атмосферные, с архитектурой. Вид Новолипецкого металлургического комбината с моста через реку Воронеж не вдохновляет на написание поэм. Наверное, поэтому так много талантливых людей уезжает в большие города.

Спектакль “БЕЗУМНЫЙ ДЕНЬ, или Женитьба Фигаро” (2014 г.)
Фото: сайт Театра Вахтангова

— Сейчас бываешь в Липецке?

— Практически не бываю. У меня там остались папа и бабушка, но они приезжают ко мне. Я всегда чувствовал, что родился немножко не там, где надо. С раннего возраста начал осознавать, что мне не хватает истории, связанной с архитектурой, общей городской культурой, может поэтому театр и не случайно подвернулся. Перешла внутренняя миграция во внешнюю в тот момент.

— После окончания школы ты учился на курсе ГИТИСа в Липецке и работал в Липецком театре. И, не доучившись, решил ехать поступать в Москву?

— Уровень театрального образования в Липецке был никакой, да и мне хотелось в Москву — это был правильный выбор. Мне надо было уехать, меня с Липецком к тому времени уже ничего не связывало. В моей жизни были люди, которые мне помогли сделать программу для поступления. Мы сейчас по определенным обстоятельствам не общаемся с ними, но чувство благодарности в моем сердце всегда останется. У меня был друг, который поступил в Щуку на курс Павла Любимцева за год до меня, а я приехал следом. И его супруга Елена помогла мне составить программу. У неё театроведческое образование. Я тогда, уже работая в театре, не очень понимал, что из себя структура поступления представляет. Елена мне дала список литературы и две сумки книг с пометками. Там был и Владимир Высоцкий «В среду» с её комментариями. Например, были такие: «не слушай песню Высоцкого, не прочтешь как надо». Я на открытых эмоциях выезжал, на слезах. Кроме Высоцкого, при поступлении читал компиляцию из нескольких сцен «Ромео и Джульетты» Шекспира: сцена встречи, влюбленности и сцена смерти. Вместо басни был Даниил Хармс. Что-то ещё было, уже точно не помню. Я приехал, сходил в Школу-студию МХАТ и в Щуку.

Во МХАТе курс набирал Алексей Геннадьевич Гуськов, с которым мы сейчас дружим. Я невероятно тепло и с уважением отношусь к этому талантливому человеку. Он – один из немногих представителей мужской породы на отечественной сцене, который обладает ярко-выраженной мужской энергетикой, на которого можно смотреть просто за то, что он мужчина, а это, на мой взгляд, колоссальная редкость.

Во ВГИК я не ходил. А в ГИТИС не мог пойти, потому что там курс набирал Андреев, у которого я уже учился в Липецке. Из Липецка разнарядка пришла, когда узнали, что я поступаю — «не пускать»! Мне даже пришлось выкрасть собственный аттестат из ректората ГИТИСа!

— Ого! И как ты его выкрал?

— Пришёл в ГИТИС в слезах, что папа ждет за углом, что надо в военкомате срочно что-то сделать. Мне под страхом смерти сказали: «Ну ладно, на 5 минут возьми, отксерокопируй». Открыли сейф, я взял свой аттестат, и больше меня не видели. Мне тогда казалось всё это очень острым и ярким! В памяти до сих пор остались трясущиеся руки и закуренная сигарета возле ГИТИСа после того, что мне удалось проделать! Эмоции зашкаливали!

— Сейчас эмоции поубавились?

— Я их поубавил. Их слишком много было… Я не склонен сегодня говорить о себе серьёзно — это неправильно и глупо. Просто в какой-то момент я понял, что жизней несколько в одной. И, если у тебя есть желание, ты сможешь их прожить несколько. И я говорю не только про себя, про любого человека. Разговор о том, что дорога одна — для кого-то и справедлив, но точно не для всех.

Спектакль “Принцесса Ивонна” (2011 г.)
Фото: сайт Театра Вахтангова

— Дим, какие роли ты играл в институте?

— Алексей Иванович — «Игрок» Достоевского. Егор Глумов — «На всякого мудреца довольно простоты» Островского, в отрывках. «Танцуем и поем» — классическая история Владимира Владимировича Иванова. Но я особо не танцевал и не пел. Был стеснительным человеком.

— Ты?! Серьёзно?

— Да, я был очень стеснительный. Не умел бороться. При этом я был одним из ведущих артистов курса, и меня ассоциировали с одним из любимчиков Иванова. Хотя он меня в институте не взял ни в одну свою работу. Я не зубастый был совсем, не боролся, не пытался доказать, много отсиживался в стороне.

— Откуда же потом всё взялось?

— Всегда было, просто я этого не проявлял. Собирал, аккумулировал энергию для чего-то большего, наверное. И мне сейчас комфортно, я достаточно критически и смело оцениваю себя. Я сейчас могу сыграть всё, что угодно, — и в кино, и в театре.

— Ты, когда поступал в Щуку на курс к Иванову что-то знал о нём, как о педагоге, режиссёре? Для тебя важно было учиться именно у него?

— Я даже не знал, кто это такой. На момент поступления к Иванову я не понимал, что это – гениальный педагог, великолепный человек, глубокий и дальновидный режиссёр. Он – человек с нереализованной актёрской судьбой. Я очень люблю его и благодарен, что он взял меня на курс. Я обижался, когда учился, что он не брал меня в свои работы. Все хотели работать с Ивановым, а я работал со всеми, кроме него. Я ему потом как-то об этом сказал, а он: «Зачем я тебе нужен был? Тебе нужны были другие люди! Дим, понимаешь, другие люди». И это очень грамотно, мне действительно на тот момент нужно было работать с другими людьми.

Сейчас, когда я уже профессионал, у нас с Владимиром Владимировичем есть общий спектакль — «Люди как люди», где я играю одну из главных ролей. И я бы ещё с удовольствием с ним работал. Рад, что при поступлении в институт меня сама судьба привела к Иванову.

— Ты вообще ведомый человек?

— Я достаточно впечатлительный, доверчивый, и придерживаюсь мнения, что «люди — не сволочи», как говорит герой Алексея Гуськова в спектакле «Люди как люди». Хотя часто приходится убеждаться в обратном. Я стараюсь любить людей. Люблю талантливых людей, ярких, радуюсь чужим успехам, я независтливый человек. Конечно, хочется играть некоторые роли, которые играют другие артисты, поскольку ты понимаешь, что сделаешь, по меньшей мере, не хуже. Но во мне это не вызывает негативных эмоций.

На открытии сезона в “Театре им. Е. Вахтангова” в 2014 г.
Фото: Елена Никитченко

— После Щукинского училища сразу решил работать в Вахтанговском? В другие театры показывался?

— Если бы у меня тогда был просмотр во МХАТ, — я, наверное, выбрал бы МХАТ, честно скажу. Но у меня его не было. Если бы был просмотр в «Современник», — я бы, наверное, выбрал «Современник». Я ещё очень хотел в «Ленком». Обожаю Марка Анатольевича Захарова. Обожаю его кинотворчество, его какие-то театральные постановки. Я не говорю о нынешнем состоянии театра, я давно ничего не видел и ничего не могу об этом сказать. Но я рос на картинах Марка Анатольевича и игре его актёров — Янковского, Ярмольника, Абдулова, Збруева, Броневого и других. Это те артисты и та материя юмора, которая мне близка.

На момент выпуска из Щуки у меня были некоторые обязательства перед Владимиром Владимировичем, который мне сказал: «Либо ты идёшь со мной в театр Вахтангова, либо я беру другого человека на твоё место, и показывайся куда хочешь. Я тебе показы организую». Я выбрал первое.

— И вот уже больше 10 лет основное место работы для тебя — это Театр Вахтангова.

— Да, не всё гладко было за эти годы, но много было и хорошего.

Я выпустился из института в 22 года и был не похож на себя сегодняшнего — у меня были длинные волосы, весил я 66 килограммов при росте метр восемьдесят пять, — был субтильный юноша. И, наверное, во мне сложно было Римасу Владимировичу Туминасу на тот момент разглядеть возможного героя своих постановок. Но время менялось и менялся я, а отношение за это время не поменялось.

У меня непростые отношения с Римасом, и они простыми уже не станут, поэтому я никаких иллюзий по этому поводу не питаю, да и не хочу. При всём уважении к его невероятному таланту, как метафориста, как режиссёра, практически любое моё соприкосновение с ним за эти 10 лет для меня лично было болезненным. Я уж не знаю по какой причине… Но спустя время, я точно понимаю, что не только по моему обостренному восприятию. Римас вообще такой. У него так строится: у театра есть четко-направленный вектор — люди, которые звучат, с фамилиями, некоторая прослойка людей, которые в обойме, и все остальные, которые всё это обслуживают. Это нормально для большого театра, просто для меня такая структура стала неприемлемой! Мне так не интересно! Поэтому я ни на что не претендую и ничего не жду. У меня в театре остались два спектакля — это «Анна Каренина» и «Люди как люди». Михаил в «Люди как люди» — это практически единственная драматическая роль у меня в Театре Вахтангова за последние 5 лет. Больше меня ничего в театре не держит, к сожалению. Я этот театр люблю, я сюда приходил не за этим. Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что я могу. И последние 5 лет я настаиваю на собственном вложении в дело, в работу. У меня были два или три года, за которые я выпустил 5-6 главных ролей, на тех работах я в театре и «лечу».

А из спектаклей Римаса мне очень нравится «Дядя Ваня»…

— «Евгений Онегин» не нравится?

— У меня с «Онегиным» особенная история. Изначально я был приглашен Римасом на роль Ленского. В результате — я не репетировал ни одного дня эту роль и выпустил спектакль Уланом. Затем объехал полмира с этим спектаклем, и, наконец-то, покинул состав Онегинской делегации, чтобы объехать оставшуюся половину мира самому. ( смеётся)

Сцена из спектакля “Анна Каренина”.
Фото: kino-teatr.ru

— Дим, давай поговорим о ролях, которые стали для тебя значимыми в театре, которые заняли важную нишу в твоем театральном творчестве.

— Особо значимой для меня стала роль принца Филиппа в спектакле «Принцесса Ивонна» в постановке Владимира Мирзоева. Спектакль прошёл неполный сезон и его сняли из-за того, что в нём участвовало много приглашённых актёров — Ефим Шифрин, Лиза Арзамасова, Леонид Громов. Спектакль был дорогой и материал сложный, возникли проблемы с продажей зала. Но именно в этом спектакле я прозвучал. Потом у меня уже появились «Люди как люди», «Анна Каренина».

— У тебя не было никакой хореографической подготовки до участия в «Анне Карениной»?

— Нет, никакой подготовки специальной не было. Но, благодаря тому, что я участвую в спектакле Анжелики Холиной уже 6 лет, могу сказать, что получил колоссальный хореографический опыт и подтверждение тому – недавнее участие с финальной сценой «Анны Карениной» в Фестивале Мирового балета «Бенуа де ла данс» (Гала-концерт), который прошел в Большом театре в конце мая.

Возвращаясь к «Принцессе Ивонне», хочу сказать, что Владимир Владимирович Мирзоев стал для меня во многом знаковым режиссером. Я был абсолютно влюблен в этого человека. Мы с ним выпустили «Ивонну», где он мне позволял делать всё, что я хочу. Я почувствовал невероятный полёт, почувствовал, как это здорово, когда твоё видение и твои ходы вводят в решение спектакля. Затем Мирзоев ввел меня в «Сирано де Бержерака» на роль Кристиана. Потом мы с ним пытались выпустить спектакль «На всякого мудреца довольно простоты» в «Театре на Таганке» ещё при жизни Валерия Золотухина. На меня произвели большое впечатление встреча и знакомство с Валерием Сергеевичем. Я бы очень хотел с ним поработать, но, к сожалению, не смог и не успел.

Ну и после был спектакль «Безумный день, или Женитьба Фигаро», который я выпустил в роли Фигаро, но сейчас я в нём не играю. На этом наше сотрудничество с Владимиром Владимировичем прервалось.

Сцена из спектакля “БЕЗУМНЫЙ ДЕНЬ, или Женитьба Фигаро” (2014 г.)
Фото: сайт Театра Вахтангова

— Ты быстро выходишь из образа?

— Конечно. Мне не приходится принимать психотропных препаратов, чтобы вернуть себя в нормальное состояние. Когда я слышу: «Ах, это было так сложно, я сидел на стуле две недели на терапии и вязал крючком носки», — меня оторопь берет от таких артистов. Обратись, значит, к психотерапевту, если ты «вязал носки две недели». Я вышел из театра, сел в машину — и всё. Этого достаточно вполне. Есть работа и профессия, а есть жизнь. Для кого-то работа и профессия в контексте театр-жизнь — это одно и тоже. Для меня нет. Я очень люблю свою профессию, поэтому последние годы я от многого сознательно отказываюсь, чтобы её не потерять, не потерять к ней уважение и любовь. Но я разделяю разные стороны своей жизни.

Я отношусь к людям, которые не держатся. Я не буду сидеть, выпрашивать, ждать и с горящим видом показывать, что я готов. Я встану и сделаю что-нибудь сам. Я – человек репертуарного театра, я, естественно, подстраиваюсь под репертуар. Я очень исполнительный и не опаздываю. Но, жизнь показывает, что надо меньше ждать. Надо делать самому.

— Дим, ты часто через себя переступаешь?

— В силу характера — нет. Поэтому с точки зрения карьеры, я мог бы добиться гораздо большего, если бы это делал. Но я часто совершал эмоциональные поступки. Сейчас стало меньше резких реакций, потому что в моей жизни важную нишу занял бизнес, а здесь всё надо делать разумнее. Я повзрослел, стал менее реакционный.

Кадр из фильма “Василиса” (2013 г.)
Фото: kinopoisk.ru

— Ты живешь эмоциями больше, чем разумом?

— Я просто живу и живу интересно. Я бы ничего не хотел менять. За всё, что я делал, я расплачивался — за слова, за поступки. Это моё формирование, и я этому благодарен. Я в профессии могу многое сейчас, широкий спектр. Вопрос в том – случится оно или не случится. Я думаю, что случится. Мой запрос рано или поздно родит предложения. Мне хочется мирового репертуара. Я не хочу играть в пьесе, скажем, «Бублик самоотверженный». Мне хочется Чехова, Шекспира, интересных трактовок, хочется Богомолова. Я бы с удовольствием поработал с Константином Юрьевичем Богомоловым в любом трэше, который он решил бы поставить! На полном серьёзе говорю. Человек ставит спектакли так, как считает нужным, так, как видит. Мне интересно то, что он делает, а он делает это прикольно, выразительно, иногда очень весело, артисты у него прекрасно работают. Я смотрю его постановки и вижу, как артисты получают кайф. Это круто! Я тоже хочу получать на сцене кайф! Я хочу попробовать такую речевую особенность, такой посыл, эту странность. После того, как я посмотрел его спектакли, после того количества плевков, которые я услышал в его адрес, мне очень хочется с ним работать. Богомолов меня равнодушным не оставляет, он оставляет эмоцию, а это – одна из задач искусства, на мой взгляд.

— Ты недавно ввелся в антрепризный спектакль «Лес». Это твоя первая антреприза?

— Да, я первый раз принял участие в антрепризе, меня позвала Маша Аронова на роль Буланова, а она играет Гурмыжскую. Это спектакль Романа Самгина, театрального агентства «Маскарад». Я прочувствовал, что такое антреприза. Это чудесно! Я во многом за рыночные отношения в театре. Репертуарная история очень развращает как руководство, так и труппу — это данность сегодняшнего дня. А антреприза — это честно. Ты пришел, сделал, получил деньги и ушел.

— Ты бы женскую роль хотел сыграть?

— Да, и играл уже. В Липецком театре я играл Марию Антуанетту. Мне нравятся такие истории. Я этого не стесняюсь и хочу этого, и чем больше всякой неординарности, тем круче. Для Липецка тогда это эпатаж был невероятный. Так что, если предложат сыграть, с удовольствием соглашусь. Один раз предлагали сыграть гея в спектакле, где это – центральная тема, я согласился, но не сложились обстоятельства.

ВТОРАЯ ЧАСТЬ (перейдите по ссылке)

__

Наталия Козлова

Заглавное фото: kino-teatr.ru

___