Он способен совмещать фанатичность в работе с преданностью семье, всегда думает о завтрашнем дне, но при этом умеет получать удовольствие от дня сегодняшнего. Герой этого интервью — АНТОН ХАБАРОВ — актёр театра и кино, ведущий артист Московского Губернского театра, выпускник ВТУ им. М.С. Щепкина, курса В.И. Коршунова.
Антон, ты родился в Балашихе. Как в подмосковном городе с криминальной репутацией сформировался такой интеллигентный мужчина?
Город, действительно, не простой — и я попадал в дурные компании. Я лазил по машинам: был тем, кто их открывает. У меня было специальное сверло, и я им разбивал окна. Тогда машины были «копейки», «шестерки» — звука от разбитого стекла не слышно. Потом через него проволочкой поддеваешь пипку на двери машины и открываешь. Сейчас таким способом уже не вскроешь и стекло легко не разобьешь. Так что в дурную компанию в школьные годы я всё-таки угодил, но быстро ушёл оттуда.
Танцы существовали параллельно дурной компании?
Да. Дети умеют всё совмещать. У меня сын тоже разный: дома — один, в школе — другой, в компании с друзьями — третий.
Как получилось, что ты увлёкся танцами? Обычно мальчики неохотно ходят на подобные занятия.
Поиск себя был, наверное. Я в пятом или шестом классе влюбился в девочку, она меня пригласила потанцевать вместе с ней, и я пошел. Мне понравилось, увлёкся. Стало хорошо получаться и меня пригласили в другой клуб, более профессиональный.
Как друзья детства, с которыми вскрывал машины, к твоим занятиям танцами относились?
Я им не рассказывал. Все ж бандиты, а у меня — танцы. Я считаю, что ребенку надо давать выбор, тогда он понимает, что хорошо, а что плохо для жизни. Просто говорить, что это плохие ребята, не дружи с ними — непродуктивно. У меня был выбор: я сравнил общение в компании и на танцах, отношение к девушкам там и там. И понял, что на танцы меня тянет больше, чем в дурную компанию.
Родители тяжелов воспринимали твоё общение с дурной компанией? Были довольны, наверное, когда танцы перетянули?
Они не знали, чем мы занимаемся. Все очень здорово прикидывались. Придут, вежливо поздороваются с моими родителями, позовут меня гулять и всё.
В школе как учился?
Я танцевал за школу, поэтому для меня были поблажки. И когда я танцевал, то заканчивал год без троек, хотя, по-моему, они у меня маячили по физике и химии.
Спортом каким-нибудь в детстве занимался?
Больше всего занимался баскетболом. Но в Балашихе не было мужской команды, только женская. Играл вместе с ними и был в шоке от того, как девушки играют: фолят и толкаются жестче, чем мужчины.
Музыкальная школа тоже присутствовала?
Да. На фортепиано ходил первые четыре класса и всегда на экзаменах получал пять с двумя плюсами, потому что играл очень сложные произведения. Но у меня хромало сольфеджио. Мне педагог поможет, и я вишу на доске почета в музыкальной школе. Потом поменял педагога. Моя новая преподавательница была студенткой, приходила на занятия всегда голодной и ела варёную колбасу. От этого клавиши нот были жирными, и пахло соответствующе. Я не мог заниматься — испытывал эстетическое неудовольствие. В результате — совсем ушёл из музыкальной школы.
После школы ты поступил в Московский областной колледж искусств. Почему Химки? Из Балашихи в этот город ездить далеко. Ты каждый день так катался?
Каждый день. Сначала туда 3 года, потом в Щепку 4 года.
Почему колледж? Потому что не поступил на бальные танцы, у меня не было знакомых в университете, и меня просто не взяли. Мне предложили купить аппарат УЗИ для кабинета, а у нас в семье не было финансовой возможности. Хотя, если бы мне сейчас сделали такое предложение по отношению к моему ребёнку, я бы согласился на это или кому-то дал на руку.
Когда я не поступил в университет, отец предложил мне пойти попробоваться на режиссуру в колледж. При поступлении мне очень помогло то, что я хорошо танцевал. Я не знал ни Мейерхольда, ни Таирова, ни Чехова, ни Захаву — никого из этих людей, которыми потом увлекся. Взяли, как говорится, за красивые глаза. Но я доказал, что могу учиться. Позже меня попросили перевестись на актёрский, потому что режиссёр — это профессия более зрелых людей.
После колледжа уже был уверен в своих силах и решил получить образование в одном из главных театральных вузов — ВТУ им. М.С. Щепкина?
Да не был я уверен. Я прочитал стихотворение при своих однокурсниках перед поступлением в Щепку, и мне сказали, что это ужасно, отвратительно, ты не поступишь. Я даже со злости расхерачил раковину в туалете. Но в результате — поступил во все вузы, куда прослушивался, — в Щуку, школу-студию МХАТ и Щепку. В ГИТИС не ходил. Так сложилось, что во время моего поступления, я увидел в Щепке более уважительное отношение к профессии и выбрал её, курс Виктора Ивановича Коршунова. А ещё там кормили бесплатно — это было важно, потому что у меня совсем не было денег.
Антон, ты после института работал в нескольких театрах. Почему не остался нигде надолго?
Просто переставал играть и уходил. Театры же меняются, и, как в любой команде, меняются фавориты, первые скрипки, лидеры. Если ты перестаешь играть большие роли, зачем оставаться в театре? Берёшь и уходишь.
Сам не хотел бы ничего поставить?
Пока не дорос до этого профессионально. Не считаю правильной актёрскую режиссуру. Актёр может разобрать роль здорово, но поставить что-то по-настоящему интересное ему сложно. Редко, когда достойно получается. У спектакля должен быть режиссёрский стиль.
Дополнительное режиссёрское образование получить не хочешь?
В нашей стране — нет. Может, на Западе. У нас же много безвкусных постановок — вроде все делают хорошо, но не интересно, скучно. Что такое вкус к подаче материала сложно объяснить. Он либо есть, либо его нет. У нас ему не учат. Поэтому и поучиться хотелось бы на Западе. Там у режиссёров больше вкуса и стиля.
В Московском Губернском театре ты с самого его основания. Как попал в него?
Сергей Безруков (художественный руководитель Московского Губернского театра — прим. корреспондента) пригласил. Предложил роль в спектакле «Нашла коса на камень». Сначала меня позвали в дубль к Дмитрию Дюжеву, но в то время было понятно, что Дюжев будет постоянно играть, а я сидеть. Поэтому, чтобы не сидеть, предложили играть Глумова.
Труппа Губернского театра отличается от тех, в которых ты работал раньше?
Конечно отличается. Здесь больше хорошего молодого поколения. Ещё она отличается чутким вниманием художественного руководителя Сергея Безрукова, тем, как он простраивает актёру даже маленькую роль. Мне здесь нравится больше, чем в других театрах.
Ты в театре служишь или работаешь?
Работаю. Это мое любимое место работы, которому я отдаюсь на 200 процентов, провожу здесь большую часть своего времени, но это — не служба.
Я вообще поражен на самом деле двумя вещами… Во-первых, что у актёров берут интервью.
Почему?
Потому что актёры ничего не понимают про жизнь и ничего не могут рассказать. Это самые закомплексованные, нереализованные люди. Но, видимо, такая мода: людям нравятся артисты, нравится про них читать, кажется, что они могут больше знать, чем все остальные.
Ты себя не относишь к закомплексованным и нереализованным?
К закомплексованным отношу, а с реализацией и знанием жизни у меня всё в порядке. Но, на мой взгляд, актёры — это не те люди, про которых надо печатать в журналах. Любой другой человек, хирург или математик, расскажет про жизнь лучше и больше, чем артист.
Вторая вещь, которой я поражён, — стереотип театр-дом, театр-семья. Любой артист будет со мной согласен, что это невозможно. Я сейчас не выношу сор из избы, просто констатирую факт. Может быть, антрепризные постановки — немного другое. Хотя их качество оставляет желать лучшего. Но там, по крайней мере, люди собираются со стороны: сыграли и разбежались. В репертуарном театре всё равно есть внутренние интриги.
В Губернском тоже интриги?
В любом театре есть недовольные, есть артисты, которые играют и не играют. Даже по лицу можно опознать — играет артист в театре или нет. Причем он может и заслуживает того, чтобы играть, но почему-то не играет.
Ещё хочется сказать, что я в театре против индивидуальных поклонов. Театр — дело коллективное. И то, что каждый артист выходит на поклон отдельно — неправильно, потому что есть артисты, которые, возможно, играют лучше, чем главные герои, но у них маленькая роль. Зритель не может этого артиста оценить и понять, что он тебе дает возможность впрыгнуть в другой «кусок». Все считают, что это сделал ты, а на самом деле — это был хороший пас от партнёра. Тут так же, как и в спорте, когда сборной сложно выиграть чемпионат, потому что они — несыгранные люди. А в клубных командах все играют на лидера, и он забивает. И в театре играют на лидеров. Я за то, чтобы в конце спектакля все вышли, выстроились в линию, поклонились и ушли.
Ещё я не люблю спектакли по типу «звезда и гарнир» — это наша антреприза. «Гарнир», может быть, лучше, чем «звезда». Театр — самое справедливое место. Твоей известности на сцене хватает ненадолго. Я ходил на спектакль с известными артистами, в котором играл Артём Быстров, у него было 3 или 4 малюсеньких выхода. Так он всех переиграл!
Ты быстро выходишь из роли?
Какой-то отходняк после спектакля всё равно есть. И в день спектакля меняешься.
Ходишь на спектакли своих коллег?
Я больше на режиссеров хожу. Люблю Адольфа Шапиро. Мне очень нравился его спектакль «Дети солнца» в Малом театре, который, к сожалению, сняли. Это было ощущение чуда.
Антон, Сергей Витальевич как-то на сборе труппы перед началом сезона сказал, что ждёт от тебя, когда ты запоешь. Почему ты не поешь?
Медведь на ухо наступил. Говорить-петь я могу, т.е. открывать рот и говорить чуть-чуть подтягивая ноты. Но петь же надо красиво. Поет Адель, Муслим Магомаев. Я могу в караоке спеть — у меня тембр неплохой, но не на сцене. А вот танцую я очень хорошо, это да!
Ты самокритичен?
Очень. Поэтому не слушаю никого. Мне ничье мнение не важно, кроме своего и еще двух-трех человек.
К критике как относишься?
Нормально. Критики меня в основном хвалят. Были нелестные отзывы в самом начале карьеры, ещё в «Современнике», когда мы неудачно выпустили спектакль. Вот тогда написали жестко. Но больше подобного не было.
Как пережил провал в Современнике? Тяжело было?
Конечно, тяжело. Но я понимал, что провал был в том, что мы играли в училище, где зал был на 50 мест, зритель сидел рядом, а мы очень поздно вышли из репетиционного зала на сцену, — ничего не готово, в последнюю неделю появляются декорации, режиссёру уже не до тебя, а до света. Мы потом разыгрались, но было поздно, потому что премьерные показы прошли, мнение о спектакле сложилось. Провал по любому надо пережить. Актёры лукавят, когда говорят, что нет провалов, и они всегда хорошо играют.
Вокруг актёрской профессии очень много романтичного дыма, а это — тяжелая работа. Репетиции — вообще ад, на них никогда ничего не получается, ты всегда себя чувствуешь бездарным, роль не идет, а скоро премьера. Рутинная работа.
Хирурги же не говорят: «Я завишу от вдохновения: почувствую и разрежу, а не почувствую — не разрежу». Абсурд. Они знают четко, что резать, так же и мы знаем, как говорить, чтобы тебя услышали, и как играть. Это — огромная техника. Вдохновение у меня было за всё время раза два. Один раз в театральном училище, когда я «провалился» в какое-то другое пространство. Сумасшедшее ощущение: на семь секунд просто «бам» — и у тебя нет ни пространства, ни времени, будто находишься в другом измерении и видишь себя со стороны. И на «Кречинском» недавно тоже были секунд пять такого «провала». Может, у гениев бывает подольше.
Надо любить эту профессию и относиться к ней, как к работе. Весь мой организм настроен на то, чтобы в 7 вечера выйти на сцену и в 10-11 уехать домой. Буфетные разговоры, интриги — не моя профессия, я в этом не участвую. Такому отношению к своей работе меня научили старики из Малого театра. Место актёра — не в буфете, а в гримерке и на сцене.
В семье обсуждаются твои киноработы?
Нет. Как только съемки окончены, моя работа в кино заканчивается. Дальше идет монтаж, наложение музыки, цветокоррекция, — от меня уже ничего не зависит. Можно склеить любого хорошего артиста так, что он будет невыносим на экране, и наоборот. Есть же известный эффект Кулешова о сопоставлении двух кадров. При монтаже, даже с одним и тем же выражением лица актёра, у зрителя можно вызвать ту реакцию, которую захочешь. Кино — это большое шарлатанство.
Антон, расскажи о своих впечатлениях от съемок в сериале «Закрытая школа». Он был необычный, не похожий на многие другие.
Сериал не русский — адаптация испанского. Это был классный период. Мне было сложно и интересно работать, потому что я играл директора школы, а мы с ребятами, игравшими школьников, почти ровесники. Я попросил отдельную гримерку и сидел в ней. Предполагаю, что меня все считали за мудака, но потом поняли, что Антоха нормальный, просто любит свою профессию и поступает так ради хорошего результата. Но «Закрытая школа» в одночасье стала детским кино. Был фантастический бум. Помню, приехали снимать около какой-то школы, и, видимо, прошел слух о нашем приезде, — я открыл свой вагончик, а там площадь, заполненная детьми! Даже приехала милиция, чтобы сопроводить нас до своих машин. Это от того, что практически не снималось детское кино, ведь фильм не рассчитывался на детскую аудиторию. Но смотрели все: и стар, и млад.
Какую из своих киноролей особо отметил бы?
Мне нравится «Мурка». В «Казанове» очень интересно было сниматься, — у меня семь ролей в одной. Думаю, там тоже что-то удалось сделать.
В «Казанове» ты играл преступника, который обманывал женщин. Актёр же должен к своему герою относиться с позиции адвоката, как ты его оправдывал?
Там сценарий помогал. Во-первых, ни одна из женщин на моего героя не жалуется, потому что они все одинокие, несчастные, а он дает им «глоток воздуха». Во-вторых, Казанова особо плохого ничего не делал — он аферист, но не убийца же. В кино такой материал, что оправдывать нечего. Вот в театре надо оправдывать — это сложнее. Наше российское кино — уже бизнес, а не кино, к сожалению…
Поэтому ты отказываешься от большинства ролей?
Да. От 90 процентов отказываюсь. В фильмах про войну совсем уже не снимаюсь. Мне кажется, что началась спекуляция на эту тему. Очень много стало несоответствий. Просто хотят что-то выпустить на 9 Мая, чтобы заполнить сетку эфира.
Иногда ищу компромиссы и соглашаюсь на такие роли, где можно хоть что-то вытянуть из сценария, хотя бы другой характер сыграть, но часто то, что предлагают, — это катастрофа.
Я ещё постоянно борюсь со стереотипами, которые ко мне привязываются, что я — «герой-любовник» или «выходит красивый мужчина в костюме и говорит по бизнесу». От подобных ролей сразу отказываюсь. Мне очень больших трудов стоило убедить продюсеров, что могу сыграть Мориарти в новом «Шерлоке Холмсе» с Юрием Колокольниковым, что могу сыграть Казанову, где я играю и священника, и заикающегося ботаника, и другие острохарактерные образы. В спектакле «Скамейка» у меня острохарактерная роль. Для меня это самый сложный спектакль. Ещё я в «Театре на Покровке» успел сыграть Подколесина в «Женитьбе». Тоже роль для меня несвойственная.
Амплуа актёра не существует, оно зависит от степени интереса к людям: ты интересуешься этим человеком и вот этим, значит ты можешь их сыграть. Чем больше людей тебе интересны, тем больше людей ты можешь сыграть. Если тебе менее интересны люди, если ты зациклен только на самом себе, то и играешь только себя — роли, которые тебе подходят по внешнему виду и характеру.
В театре сейчас ничего не репетируешь?
Мне достаточно пяти спектаклей: «Вишневый сад», «Скамейка», «Нашла коса на камень», «Сирано де Бержерак», «Свадьба Кречинского».
Антон, в спектакле «Скамейка» у тебя две партнерши, с которыми ты играешь по-очереди: твоя супруга Елена Хабарова и актриса театра Вера Шпак. С кем легче, а с кем тяжелее играть: с супругой или с другой актрисой?
Они обе замечательные. Тяжелее играть со своей женой, но в тоже время и результат лучше. Партнер тебя не знает полностью — ты «сел на технику», и он никогда не заметит. А твоя жена знает тебя, как облупленного, если даже чуть-чуть начинаешь съезжать, то она это увидит. Уровень правды совершенно другой между своими.
Как ты готовишься к своим ролям?
Сначала читаю всё, что есть. Предположим, когда готовился к роли Лопахина, читал переписку Чехова — нашел много интересного, много открытий сделал. Копаюсь, роюсь, смотрю, кто сыграл эту роль, как сыграл, у кого-то что-то краду, если это интересно. Делаю выводы о том, в какую сторону точно ходить нельзя, потому что будет провально.
Ты говорил, что тебе предлагали вести шоу на ТВ. Отказывался?
Предлагали вести передачу про мошенников — это не моё. Я бы историческую или детскую программу провел с удовольствием. Рекламу тоже предлагали, но такую рекламу, что лучше туда не влезать. Если бы банк или машины рекламировать предложили, я б ещё подумал.
Может быть, если бы у меня, действительно, не было денег, я бы по-другому смотрел на подобные предложения. Но, помню, когда меня приглашали в сериал «Бедная Настя» и предлагали очень большой гонорар, а мне не нравился материал, я отказался. Хотя тогда ходил со рваной сумкой, в старых джинсах, которые гладил с хозяйственным мылом и марлей, чтобы они хотя бы имели товарный вид.
Актёрская работа — это забег на длинную дистанцию, а хорошие мужские роли приходят к сорока пяти годам. Поэтому к этому возрасту надо быть готовым. Если ты будешь в хорошей форме, то выстрелишь туда, куда нужно. Как говорила Стелла Адлер, педагог Роберта де Ниро: «В вашем выборе — ваш талант». Фраза для всех актёров. Вопрос выбора очень важен. Можно сняться в кино, где ты заработаешь кучу денег, но потом у тебя ничего не будет, потому что ты быстро «замылишься» и всё.
Актёру нельзя жить только съемками, нельзя без театра, потому что только в театре накачиваешь себе актёрские мышцы. В кино на это нет времени, а в театре есть репетиции — вот ты и качаешь себя на разные эмоции: ненависть, страх, слезы. Ещё театр — это каждый раз новый спектакль, новый зритель, новое настроение. А какое ощущение власти испытываешь! Мне, как тщеславному человеку, — просто кайф. Ни один политик не испытывает такой тишины в зале, когда она ему нужна. Или бывают моменты, когда я что-то говорю и знаю, что сейчас зрители засмеются — и они смеются. Люди пришли, заплатили за билет, смотрят на тебя — это власть по-любви. Главное, мысль правильную им потом вложить.
ВТОРАЯ ЧАСТЬ (перейдите по ссылке)
—–
Наталия Козлова
*Фото: Полина Забавина @polinazabavina (инстаграм)
___
